София Шиманская: «Мы все одинаковые люди»

– София, почему ты считаешь, что гендерное неравенство – это плохо? Ты же знаешь, к чему это привело в США – проявление этикета (открыть дверь, уступить место) считается чуть ли не домогательством? Мы не придём к подобному абсурду?

– Ну, во-первых, это заведомая глупость и влажные кошмары отдельных людей. Я не знаю, в какой вселенной движение в сторону гендерного равенства приводит к тому, что проявления этикета начинают считать домогательствами. Нет, я допускаю, что отдельные женщины могли в частной ситуации отреагировать именно так, но с каких пор частные случаи описывают систему? Мы не придем к этому абсурду, потому что никто не пришел к этому абсурду.

Во-вторых, я не считаю открывание дверей и уступание мест чем-то сверхценных. Ну вот мы живем в России и ой, феминизму здесь дороги нет, у нас традиционное общество. И я езжу в автобусах и хожу по общественным заведениям и как-то не замечаю большого стремления мужчин соблюдать эти правила этикета. Не только по отношению ко мне — но по отношению к тем, кому помощь бы и правда не помешала. Но нет, мама с коляской и тремя сумками открывает себе дверь самостоятельно, пока мужчины курят рядом. Было бы за что бороться.
Ну и, наконец, в-третьих, чтобы проверить любую практику на её тендерную нейтральность, достаточно применить её вне гендера. Нормально уступить место, придержать дверь и в целом помочь человеку, который в этом нуждается, а не человеку с вагиной. И я, двадцатишестилетная здоровая женщина уступлю место мужчине с тремя пакетами, потому что у меня ничего не отвалится, если я постою.

– Твоя система взглядов, как ты однажды рассказывали, сложилась в процессе изучения множества источников, преимущественно иностранных. Применима ли зарубежная теория в наших российских реалиях?
– Есть отдельная проблема с тем, что мы как-то забываем нашу феминистскую историю. А она существовала – с Александрой Коллонтай, с марксистским феминизмом, вообще с ролью революционерок в зарождении СССР.

Российская Империя, например, уже имела специфичный для того периода набор прав женщин: владения своим личным имуществом, частью имущества семьи, она могла быть наследницей. Феминизм в России переплелся с социалистическим движением и женщины были важной его частью. Более обеспеченные женщины, например, триумвират. Трубниковой, Стасовой и Философовой, создавали места, где женщины могли получать работу и образование.

В 1911 году женщины получают право голоса в волостных выборах, в 1912 − право на раздельное проживание с мужем и равные права наследования. В 1913 году прошел первый международный женский день. Конституция РСФРС 1918 года была вообще победой феминизма. Вот только потом была гражданская война, голод, коллективизация, индустриализация, репрессии, война и все эти достижения постепенно откатывались, потому что надо повышать рождаемость. Сначала убрали контрацептивы (1935), сделали нелегальными аборты (1936), очен сложным – развод (1944), ввели раздельное обучение (1943).

После смерти Сталина стало получше, часть прав была восстановлена, но к полному равенству СССР уже не вернулся, особенно − в вопросе пропаганды и образа матери и жены.

В 1955 году хватка на шее женщин постепенно ослабляется: образование становится смешанным, возвращается доступность абортов. Происходит постепенный откат, разводы становятся возможными (1965), женщины получают право на алименты, пособия на детей, декретные отпуски (1968). Но проблема двойной работы остается − массовая пропаганда все еще ловко лавирует между образом женщины как хранительницы очага, матери и работающего гражданина.

А потом были восхитительные женщины в диссидентском движении, феминизм развивался в перестроечную эпоху. Короче, все в наших российских реалиях нормально с феминизмом, он не вчера здесь появился. И Россия, и российские женщины, ничем не отличаются от женщин по всему миру.

– Тебя лично ущемляли в правах только потому, что ты – женщина?
– Я далеко не самая угнетенная женщина, потому что у меня не было популярной женской гендерной социализации. Мне никто с детства не «втемяшивал» в голову, что я должна быть ласковой, послушной, скромной. Мне не говорили что моё место на кухне, что я должна выйти замуж и рожать детей. Я достаточно устойчива и… ну, скажем, агрессивна, чтобы послать человека, который попробует мне об этом рассказать. Когда на остановке попробовали шлепнуть по заднице – мужик получил двухлитровой бутылкой по голове и остался крайне озадачен.

К сожалению, большинство женщин воспитывают иначе. Когда тебя с детства подавляют, учат молчать, терпеть и улыбаться, очень сложно вырасти человеком, который сможет сказать «нет», отстоять свою позицию, развиваться свободно...

Пожалуй, с чем я сталкивалась – так это с бесконечным сексизмом, когда училась на математическом факультете. Математика и программирование же не для девочек. Снисходительность, пренебрежение, неуместные шутки – да, полный набор.

– Какое основное предназначение женщины, в том числе в духовном плане?
– Да нет никакого предназначения, ни у женщин, ни у мужчин, вообще ни у кого. Мы живём и умрём, а этим периодом стоит максимально насладиться – и не мешать, а лучше помогать наслаждаться другим, чтобы мир вокруг был приятным и безопасным для всех.

– Какова ситуация в Коми? Я знаю, в Республике хорошо развито феминистическое движение (в отличие от других регионов). Какие есть результаты? Планируется ли что-то – акции, мероприятия, встречи?
– Я не думаю, что ситуация в Коми принципиально отличается от ситуаций в других регионах. Ну, то есть, здесь очевидно все как-то получше, чем на Кавказе, в остальном − да то же самое. Это же не региональный спектр проблем, это системное явление. У нас на всю страну нет закона о домашнем насилии. По всей стране женщин насилуют. По всей стране нет секспросвета в школах. И информационное поле по всей стране (опять же за исключением Кавказа) более-менее однородное − одни и те же стереотипы, одна и та же пропаганда.

– Ощущаешь ли хотя бы незначительное движение к гендерному равенству?
– Мне кажется, что движение #metoo, публичный разговор о домогательствах и обсуждение домашнего насилия, медийность дела сестер Хачатурян дали знатный толчок к тому, что люди как-то устаканились с тем, что феминизм-то с этим работает.

– Ты не стесняешься критиковать «сестёр по оружию» (за то, что во главе угла у них мужененавистничество, а не борьба за права женщин и пр.). Так расскажи, какой феминизм правильный, каким он должен быть?
– Нет правильного и неправильного феминизма, у нас нет матки улья, которая диктует, какой феминисткой быть правильно, а какой нет. Я могу критиковать отдельные направления и/или отдельных личностей за конкретные поступки или позиции, но к феминизму это отношения не имеет. Да, я считаю некоторые тезисы или идеи некорректными или просто бессмысленными, но мое мнение совершенно точно не делает никого неправильным. Феминизм всегда ставит во главу угла свободу и безопасность женщин. Это главное.

– Тебя лично ущемляли в правах только потому, что ты – женщина? Приведи, пожалуйста, примеры.
– Я далеко не самая угнетенная женщина, потому что у меня не было популярной женской гендерной социализации. Мне никто с детства не втемяшивал в голову, что я должна быть ласковой, послушной, скромной. Мне не говорили что мое место на кухне, что я должна выйти замуж и рожать детей. Я достаточно устойчива и… ну, скажем, агрессивна, чтобы послать человека, который попробует мне об этом рассказать. Когда на остановке попробовали шлепнуть по заднице – мужик получил двухлитровой бутылкой по голове и остался крайне озадачен.

К сожалению, большинство женщин воспитывают иначе. Когда тебя с детства подавляют, учат молчать, терпеть и улыбаться, очень сложно вырасти человеком, который сможет сказать «нет», отстоять свою позицию, развиваться свободно.

Я не столкнулась с многими вещами, с которыми сталкиваются женщины. Я не строю карьеру в условной компании и вообще не работаю по найму − я фрилансер, − и не столкнулась со стеклянным потолком. Я не беременела − и не столкнулась с репродуктивным насилием, принуждением сохранить плод и рожать. Я не рожала − и не столкнулась с насилием в родах. У меня замечательный муж и ему не придет в голову не то что поднять на меня руку, вообще выразить мысль что я что-то не могу или должна потому что я женщина. С домогательствами я сталкивалась − ну, и уже описала, что у меня хватает сил и смелости их пресекать.

Пожалуй, с чем я сталкивалась – так это с бесконечным сексизмом, когда училась на математическом факультете. Математика и программирование же не для девочек. Снисходительность, пренебрежение, неуместные шутки – да, полный набор.

– Какое основное предназначение женщины, в том числе в духовном плане?
– Да нет никакого предназначения, ни у женщин, ни у мужчин, вообще ни у кого. Мы живем и умрем, а этим периодом стоит максимально насладиться – и не мешать, а лучше помогать наслаждаться другим, чтобы мир вокруг был приятным и безопасным для всех.

– С тобой за несколько лет прошли определённые метаморфозы (я больше о внешности), а внутренне ты изменилась? В чём?
– Я изучаю новое, развиваюсь, трансформирую взгляды − как и любой человек. Я подружилась с собой, поняла, кто я, что мне надо в жизни, по крайней мере, сейчас. Стала еще меньше зависеть от общественных представлений о том, что такое «правильно». Ну, например, если раньше я стремилась как-то развивать свою социальную жизнь: ну, классные ребята же ходят на тусовки, в бары, знакомятся с новыми людьми, то теперь я окончательно приняла свою интроверсию. Взгляды тоже меняются − я была где-то около либертарианства, сейчас я ушла сильно влево и скорее социал-демократ. Я вообще себя люблю и собой довольна, внутренних конфликтов у меня стало куда меньше.

– Кто ты сейчас и кем видишь себя через 10, 20 лет?
– Ой нет, я в эти игры с собеседований не играю. Я не могу решать на Софью-через-десять-лет, кто она, и что будет делать. Сама разберется как-нибудь.

– Ты хочешь семью, детей?
– У меня есть семья: родители, и муж, и семья мужа. И друзья − для меня близкие дружеские отношения играют ничуть не меньшую, а иногда и большую роль, чем кровное родство. Детей я не хочу. Мой муж, очевидно, тоже − иначе мы не были бы вместе. Нам очень классно в нашем нынешнем составе, обойдёмся без расширения.

– Расскажи о муже. Какой он?
– Он прекрасен. Во всех отношениях. Мне очень повезло встретить мужчину, который без моего ценного участия уже был адекватным и без мерзких проявлений мужской социализации. Феминистские представления о жизни у него были и до меня − сложно быть сексистом, когда тебя растит мать-одиночка, которая тащит семью, и старшая сестра. Так скажем, сомнений в том, что женщины могут − вообще все могут, у него не возникало. Активист, антифашист, гетеросексуальный мужчина, который поддерживал ЛГБТ-сообщество. Короче, классный он.

– Как вообще считаешь правильным воспитывать подрастающее поколение. Буквально пару советов.
– Вне гендерных стереотипов. Просто не нужно воспитывать мальчиков и девочек по-разному, они все одинаковы, а в индивидуальных развитиях разберутся сами. Это просто люди – не надо одних учить драться, а других красиво писать, одним покупать розовое, другим синее, это же так просто. И − секспросвет. Секспросвет это очень важно. Это не история про то, как учить детей сексу − это история про безопасность. Чтобы защитить детей от насилия, от домогательств, научить их отличать болезненные состояния, не стесняться себя. И уже в более старшем возрасте − рассказывать о контрацепции и ЗППП.

– Что бы ты сказала женщинам Коми и в целом России? А что – мужчинам.
– В Коми и в других регионах, ваш пол и гендер не определяет ничего − ни ваши способности, ни ваши обязанности. Это касается и женщин, и мужчин. А ещё, пожалуйста, не насилуйте и не избивайте людей. И вообще не трогайте их без спроса. Все просто.